Слушать С любовью к природе, красочно, доходчиво рассказывает о месяце сентябре Николай Сладков в одноименном рассказе. Рассказы Николая Сладкова — истории, которые любимы более полувека во многих семьях. Произведения, проникнутые любовью к природе, показаны автором просто, без лишних.
Рассказы и сказки н сладкова
Тут вылез из сугроба лесной человечек в огромной белой папахе. Там, на пеньке, сидит не то белочка, не то зайчик. Сложил он белые лапки на белое пузечко, молчит и смотрит на белый лес. На камне у речки белая Алёнушка: склонила голову на плечо, подпёрла белой ладошкой белую щёчку. Обласкало солнце пригорюнившуюся Алёнушку, и с мохнатых хвойных ресниц её закапали слёзы...
Удивительные рассказы Николая Сладкова о природе мы знаем и любим с детства. Они погружают читателя в мир, который наполнен простыми чудесами, знакомят с жизнью животных, простыми словами рассказывают об окружающем нас мире. Проверьте насколько хорошо вы помните эти произведения и попробуйте ответить на все вопросы викторины без ошибок.
Вот птица не птица, зверь не зверь: пальцем тронь — рассыплется в прах. Белые медведи и белые совы. Зайцы, куропатки, белочки. Сидят, лежат и висят. Полон лес диковинных птиц и зверей. Хочешь увидеть их — поторопись. А то дунет ветер — поминай как звали! Почему весна «лазоревая»? Весеннее небо отливает синевой и нежной голубизной. Поэтому и называют весну лазурной. А ещё есть птичка — синичка-лазоревка.
Они вместе с нами живут на Земле, и земляков своих надо знать. Ведь во всем огромном космическом мире нет больше таких птиц, таких зверей и таких растений. Другие, может и есть, а таких нет.
Январь — рассказы Николая Сладкова
Разлетайтесь и прорастайте! Лисице что: у неё четыре ноги, острые зубы. И лисенят всего пяток. Попробовала бы она вырастить сотню детишек, когда вместо ног только корень, а вместо зубов — стебель да лист. Ни убежать, ни спрятаться, ни увернуться. Букашка и та грозит. Вот и хитрит одуванчик, не сходя с места. И ничего — процветает. Лесные тайнички Лес густой, зелёный и полон шорохов, писков, песен. Но вот вошёл в него охотник — и мигом всё спряталось и насторожилось. Как волна от брошенного в воду камня, покатилась от дерева к дереву тревога.
Все за кусток, за сучок — и молчок. Теперь хочешь увидеть — сам стань невидим; хочешь услышать — стань неслышим; хочешь понять — замри. Я это знаю. Знаю, что из всех лесных тайничков следят за мной быстрые глаза, влажные носы ловят бегущие от меня струйки ветра. Много кругом зверьков и птиц. А попробуй найди! Я пришёл сюда повидать сплюшку — крохотную, со скворца, сову. Целые ночи она, как заведённая, кричит своё: «Сплю! Да так ловко прячется, будто её никогда в лесу и не было. Голос-то сплюшки — ночные часы — кто не слышал, а вот какая она на вид?
Я знал её только по картинке. И так мне захотелось увидеть её живьём, что я целый день пробродил по лесу, каждое дерево, каждую ветку осматривал, в каждый куст заглядывал. Но так и не нашёл её. Сел на старый пень. Молчу, сижу. И вот, глядь, откуда ни возьмись — змейка! Плоская головка на тонкой шее, как почка на стебельке. Выползла откуда-то и глядит мне в глаза, будто чего ждёт от меня. Змейка — она пролаза, должна всё знать. Я ей и говорю, как в сказке: — Змейка, змейка, поведай мне, где спряталась сплюшка — лесные часы?
Змейка подразнила меня язычком да юрк в траву! И вдруг, как в сказке, открылись передо мной лесные тайнички. Длинно-длинно прошуршала в траве змейка, показалась ещё раз у другого пня — и вильнула под его обомшелые корни. Нырнула, а из-под них вывернулась большая зелёная ящерица с синей головой. Точно кто- то вытолкнул её оттуда. Прошуршала по сухому листу — и шмыг в чью-то норку. В норке другой тайничок. Хозяйкой там тупоморденькая мышка-полёвка. Испугалась она синеголовой ящерицы, выскочила из отнорка — из темноты на свет, — заметалась-заметалась — и шасть под лежачую колодину! Поднялся под колод иной писк, возня.
Там тоже оказался тайничок. И целый день спали в нём два зверька — сони-полчки. Два зверька, похожие на белочек. Выскочили из-под колодины сони-полчки, ошалели от страха. Хвосты ершом. Взвинтились по стволу. Поцокали — да вдруг опять им страшно стало, ещё выше по стволу винтом кинулись. А выше в стволе — дупло. Сони-полчки хотели в него — и сшиблись у входа лбами.
Медведь спит сладким сном и не думает переворачиваться. Если бы он даже захотел это сделать, вряд ли бы у него получилось. Берлога медвежья тесна. Никаких хоромов перед спячкой медведь себе не готовит. Втиснется кое-как и — всем спокойной ночи! Как Медведя переворачивали Натерпелись птицы и звери от зимы лиха. Что ни день — метель, что ни ночь — мороз. Зиме конца-краю не видно. Разоспался Медведь в берлоге. Забыл, наверное, что пора ему на другой бок перевернуться. Есть лесная примета: как Медведь перевернётся на другой бок — так солнце повернёт на лето. Лопнуло у птиц и зверей терпение. Пошли Медведя будить: — Эй, Медведь, пора! Зима всем надоела! По солнышку мы соскучились. Переворачивайся, переворачивайся, пролежни уж небось? Медведь в ответ ни гугу: не шелохнётся, не ворохнётся. Знай посапывает. Ау, Михайло Потапыч! Услышь ты нас, слёзно просим и умоляем — перевернись ты, хоть не спеша, на другой бок! Жизнь не мила. Стоим мы, лоси, в осиннике, что коровы в стойле, — шагу в сторону не шагнуть. Снегу-то в лесу по уши! Беда, коли волки нас пронюхают. Медведь ухом пошевелил, ворчит сквозь зубы: — А мне какое до вас, лосей, дело! Мне снег глубокий только на пользу: и тепло, и спится спокойно. Тут Белая Куропатка запричитала: — А не стыдно, Медведь? Все ягоды, все кустики с почками снег закрыл — что нам клевать прикажешь? Ну что тебе стоит на другой бок перевернуться, зиму поторопить? Хоп — и готово! Зима вам надоела, а я с боку на бок переворачивайся! Ну какое мне дело до почек и ягод? У меня под шкурой сала запас. Белка терпела-терпела — не вытерпела: — Ах ты, тюфяк мохнатый, перевернуться ему, видишь ли, лень! А ты вот попрыгал бы по веткам мороженым, лапы до крови ободрал бы, как я. Переворачивайся, лежебока, до трёх считаю: раз, два, три! А ну — кыш отседова! Спать мешаете. Поджали звери хвосты, повесили птицы носы — начали расходиться. А тут из снега Мышка вдруг высунулась да как запищит: — Такие большие, а испугались? Да разве с ним, куцехвостым, так разговаривать надо?
Тут Белая Куропатка запричитала: — И не стыдно, Медведь? Все ягоды, все кустики с почками снег закрыл — что нам клевать прикажешь? Ну что тебе стоит на другой бок перевернуться, зиму поторопить? Хоп — и готово! А Медведь своё: — Даже смешно! Зима вам надоела, а я с боку на бок переворачивайся! Ну какое мне дело до почек и ягод? У меня под шкурой сала запас. Белка терпела-терпела — не вытерпела: — Ах ты тюфяк мохнатый, перевернуться ему, видишь ли, лень! А ты вот попрыгал бы по веткам мороженым, лапы до крови ободрал бы, как я!.. Переворачивайся, лежебока, до трёх считаю: раз, два, три! А ну — кыш отседова! Спать мешаете. Поджали звери хвосты, повесили птицы носы — начали расходиться. А тут из снега Мышка вдруг высунулась да как запищит: — Такие большие, а испугались? Да разве с ним, куцехвостым, так разговаривать надо? Ни по-хорошему, ни по-плохому он не понимает.
Рассказы Сладкова так и начинаются: «Вот иду я по…» Можно идти по лесной полянке, по болоту, по полю, по лугу, по берегу моря и вместе с писателем замечать то, что не увидел обычный человек, узнавать потрясающе интересные факты. Иной раз поддаёшься восторгу рассказчика и улыбаешься какому-нибудь особенно точному сравнению или выводу. Хочется побывать в тех местах, о которых писатель так замечательно рассказывает. Перелистываешь одну миниатюру за другой, как сказки детства. Всё кажется знакомым, и близким, и родным: зайчишка-трусишка, кукушка-одиночка, сладкоголосый соловей и певунья иволга. Сказочные истории Николая Сладкова повсюду: над головой, по сторонам, под ногами. Задержись только взглядом! Николай Сладков Синий май Куда ни посмотришь — везде голубое и синее! И безоблачное голубое небо. Мохнатые цветы походят на больших желтобрюхих шмелей с синими крыльями-лепестками. Кажется, только тронь — и загудит синий рой! А на щебнистых голых склонах словно расстелили синее-синее покрывало, чтобы прикрыть обнажённую землю. Синее покрывало выткано из мириадов цветов-огуречников. На Алтае огуречниками их называют за огуречный запах. Цветы изогнули стебельки-шейки и склонили головки, похожие на синие колокольчики. И даже кажется, что на ветру они тихо-тихо позванивают, рождая мелодию синего мая. Красный май В середине мая на солнцепёках начинают цвести пионы, у нас их марьиным корнем зовут. А до того, как зацвести, среди ажурных и разлапистых листьев наливаются их зелёные кулачки-бутоны. Как драгоценный камень, зажатый в кулачке, подняла его тоненькая рука стебелька от земли к солнцу. И сегодня зелёные ладошки дружно раскрылись. И вспыхнуло красное пламя цветка! Один за другим раскрываются бутоны, и на горных склонах разгораются красные искры. Вспыхивают и тлеют, пока не подожгут красным пламенем все склоны гор. Пришёл красный май! Белый май Травы поднялись до колена. И только теперь зацвела таволга и черёмуха. За один-два дня их тёмные ветви надевают белый наряд и кусты становятся похожими на невест. А издали черёмуховые перелески напоминают пену прибоя неспокойного зелёного моря. Погожим днём, когда нагретый воздух насыщен ароматом цветущих трав, приятно отдохнуть под черёмухами, гудящими от насекомых. На белых гроздьях копошатся шмели, цветочные мушки, бабочки и жуки. Нагрузившись пыльцой и напившись нектара, они ввинчиваются в воздух и разлетаются. С белых черёмух сыплются лепестки. Важно Однажды утром, на исходе мая, глянул я из окна и ахнул: деревья побелели, дорога белая, в воздухе снежок мельтешит! Неужели зима вернулась? На улицу вышел — всё понял. С побелевших тополей летели белые воздушные «снежинки» тополиного пуха. Кружится на ветру белая метелица! Не меньше удивился я, проходя мимо россыпи одуванчиков. Вчера на их стебельках жёлтыми канарейками сидели цветы, а сегодня на их месте нахохлились белые пушистые «цыплята». Бело под ногами, по сторонам, над головой… Белый май! Серебристый май До горизонта раскинулась приалтайская ковыльная степь. Играют под солнцем шелковистые ковыли, и степь в мае походит на серебристое облако, опустившееся на землю. Искрится степь, будто с солнцем перемигивается. Дохнул ветерок, заколыхалась, поплыла она, расплёскивая солнечный свет. Текут серебристые волны ковылей. Один за другим из них взлетают жаворонки и звенят, словно серебряные колокольчики. Так и кажется, что каждый жаворонок славит серебристый май. Пёстрый май На вершины алтайских гор весна приходит в конце мая. С каждым днём снег отступает всё выше и выше в горы, — становятся они тёмно-белыми — пёстрыми. Посмотришь — глаза разбегаются: тёмное — белое, белое — тёмное! Как шахматная доска! А тут ещё у подножия зацвели дружно рябчики. Их пёстрые головки поднялись на тонких стебельках, всюду выглядывают из травы. Бубенчики у них коричневатые, словно лепестки потемнели от загара. На лепестках светлые клеточки и пятнышки. Глянешь на цветы — и тоже в глазах рябит, всё равно что от шахматной доски. Недаром эти хрупкие цветы ботаники «рябчиками шахматными» называют. Пёстрые горы и пёстрые цветы пёстрого алтайского мая! А что за пора на Алтае, когда зацветут купальницы! Куда ни глянешь — повсюду купальницы. Тьма-тьмущая их на лугах, на полянах, на болотах. В оранжевых кольцах горные снежники. Посмотришь на цветы — и кажется, что один ярче другого. Недаром их у нас огоньками ещё называют. Огоньками горят они среди сочной зелени майского луга. Однажды на оранжевой от цветущих купальниц поляне я заметил чисто-белый цветок. Всё необычное привлекает внимание. Потому и этот цветок я заметил издали. Жемчужина на золотом лугу! Со всеми предосторожностями выкопали белую купальницу и посадили на селекционном участке в Алтайском ботаническом саду. Много раз бывал я в лесу и, каждый раз любуясь пестротой цветущего луга, пытался я снова найти белую купальницу — и не нашёл. Уж очень это большая редкость. Но будем надеяться, что цветок приживётся в саду и их станет много. Вот такой у нас на Алтае май: разноцветный, как радуга! А у вас? Птичьи часы Не золотые, не серебряные, не ручные, не карманные, не солнечные, не песочные, а… птичьи. В лесу, оказывается, и такие есть — и чуть ли не на каждом дереве! Вроде наших часов с кукушкой. Только там ещё часы с зарянкой, часы с зябликом, часы с дроздом… Птицы в лесу, оказывается, начинают петь не когда кому вздумается, а когда положено. Ну-ка, сколько сейчас не на моих серебряных, а на лесных птичьих? И не посмотрим, а послушаем!
Январь—Николай Сладков
Рассказы. Стихи, загадки, сценарии и песни. Произведения на иностранном языке. Рассказы о зиме для школьников. Николай Сладков. Под снегом. Николай Сладков. рассказ. Вступите в группу, и вы сможете просматривать изображения в полном размере.
В подводном лесу. Сборник рассказов — Сладков Н.И.
Рассказы о природе и животных Сладкова. В 1920 году родился один из самых интересных писателей о природе, Сладков Николай Иванович. #Мини_сказки@schoolminiskazok. Николай СЛАДКОВ. Январь. Январь − месяц больших молчаливых снегов. Прилетают они всегда вдруг. месяц больших молчаливых снегов. Прилетают они всегда вдруг. Вдруг ночью зашепчутся, зашепчутся деревья - что-то творится в лесу. Статья автора «Зеленый ежик» в Дзене: Доброго времени суток! Приветствую вас на моем канале! Удивительные рассказы Николая Сладкова о природе мы знаем и любим с детства. основная мысль текста в том, что в январе наступает ые белые ёёые сидят, лежат и лес.
Лесные тайнички. С вопросами и ответами для почемучек
Николай Иванович СЛАДКОВ Лесные тайнички Рассказы и сказки Книги известного писателя-натуралиста Николая Ивановича Сладкова, друга и единомышленника Виталия Бианки. Статья автора «Зеленый ежик» в Дзене: Доброго времени суток! Приветствую вас на моем канале! Удивительные рассказы Николая Сладкова о природе мы знаем и любим с детства. Рассказы Николая Сладкова для школьников и дошкольников.
Сладков рассказ январь читать
Спать мешаете. Поджали звери хвосты, повесили птицы носы — начали расходиться. А тут из снега Мышка вдруг высунулась да как запищит: — Такие большие, а испугались? Да разве с ним, куцехвостым, так разговарить надо?
Ни по-хорошему, ни по-плохому он не понимает. С ним по-нашенски надобно, по-мышиному. Юркнула Мышь в берлогу — давай Медведя щекотать.
Бегает по нему, коготками царапает, зубками прикусывает. Задёргался Медведь, завизжал поросёнком, ногами задрыгал. А пар из берлоги — как дым из трубы.
Мышка высунулась и пищит: — Перевернулся как миленький! Давно бы мне сказали. Ну а как перевернулся Медведь на другой бок — так сразу солнце повернуло на лето.
Что ни день — солнце выше, что ни день — весна ближе. Что ни день — светлей, веселей в лесу! Но сытых зимой мало.
Всё видят голодные птичьи глаза. Чуткие уши всё слышат. Думаете, раз птичьи уши не заметны, то они и не чутки?
Как бы не так! Тихо скрипнет дверь — а птицы слышат. Хозяйка выплеснет из ведра помои — сразу увидят.
Уйдёт — они тут как тут. Они — это вороны, галки, сороки и сойки. Птицы смышлёные, осторожные, хитрые.
Человека они знают и знают, когда его надо бояться. Больше всего они любят тех, кто не обращает на них внимания. Но внимание на них трудно не обратить.
Вороны прилетают, шумя отсыревшими крыльями, и забавно моргают, мелькая белым веком. Будто закатывают глаза от удовольствия. У сорок на чёрных бархатных спинках искрятся снежинки.
А хвосты и крылья будто покрашены нефтью: отливают зелёным, лиловым и жёлтым. Чёрные галки — в серых воротничках, глаза у них белые и удивлённые. Сойка наряднее всех: рыжий хохол, на крыле голубое — как рябь на воде.
Ладная, ловкая. Полный рот набьёт, даже горло раздуется. И скорее в лес: по углам рассовать.
Рассуёт и снова летит. Страшно, а летит. От страха даже рот открывает и хохол поднимает дыбом.
Даже бормочет что-то под нос. Но голод ещё страшней. Голод пригнал галку-инвалида.
Какой-то охотник отстрелил ей нижнюю половинку клюва. Ни клюнуть, ни взять, ни почистить перья. Села, странно тонконосая, взъерошенная, отощавшая, с перьями-сосульками на брюшке.
Будь что будет. Положила головку на снег и боком-боком уцепила кусок. Кусок — день жизни.
Будет ли он и завтра? Видимо и невидимо птицы вокруг жилья. Стукнула дверь: друг или враг?
С ведром или с ружьём?
Зиме конца-краю не видно. Разоспался Медведь в берлоге. Забыл, наверное, что пора ему на другой бок перевернуться. Есть лесная примета: как Медведь перевернётся на другой бок — так солнце повернёт на лето. Лопнуло у птиц и зверей терпение. Пошли Медведя будить: — Эй, Медведь, пора!
Зима всем надоела! По солнышку мы соскучились. Переворачивайся, переворачивайся, пролежни уж небось? Медведь в ответ ни гугу: не шелохнётся, не ворохнётся. Знай посапывает. Ау, Михайло Потапыч! Услышь ты нас, слёзно просим и умоляем — перевернись ты, хоть не спеша, на другой бок!
Жизнь не мила. Стоим мы, лоси, в осиннике, что коровы в стойле, — шагу в сторону не шагнуть. Снегу-то в лесу по уши! Беда, коли волки нас пронюхают. Медведь ухом пошевелил, ворчит сквозь зубы: — А мне какое до вас, лосей, дело! Мне снег глубокий только на пользу: и тепло, и спится спокойно. Тут Белая Куропатка запричитала: — А не стыдно, Медведь?
Все ягоды, все кустики с почками снег закрыл — что нам клевать прикажешь? Ну что тебе стоит на другой бок перевернуться, зиму поторопить? Хоп — и готово! Зима вам надоела, а я с боку на бок переворачивайся! Ну какое мне дело до почек и ягод? У меня под шкурой сала запас. Белка терпела-терпела — не вытерпела: — Ах ты, тюфяк мохнатый, перевернуться ему, видишь ли, лень!
А ты вот попрыгал бы по веткам мороженым, лапы до крови ободрал бы, как я. Переворачивайся, лежебока, до трёх считаю: раз, два, три! А ну — кыш отседова! Спать мешаете. Поджали звери хвосты, повесили птицы носы — начали расходиться. А тут из снега Мышка вдруг высунулась да как запищит: — Такие большие, а испугались? Да разве с ним, куцехвостым, так разговаривать надо?
Ни по-хорошему, ни по-плохому он не понимает. С ним по-нашенски надобно, по-мышиному. Вы меня попросите — я его мигом переверну! Юркнула Мышь в берлогу — давай Медведя щекотать. Бегает по нему, коготками царапает, зубками прикусывает. Задёргался Медведь, завизжал поросёнком, ногами задрыгал. А пар из берлоги — как дым из трубы.
В годы войны Сладков стал военным топографом и в армии прослужил до 1958г. По долгу службы ему приходилось много разъезжать — Кавказ и Закавказье, иранская и турецкая границы. Впечатления этой поры нашли отражение в ранних произведениях писателя.
Три основных мотива проходят через все произведения Сладкова, тесно переплетаясь между собой, - мотив любви к природе, её познания и защиты: «В лес пойдёшь — кого-нибудь да увидишь. А увидишь — узнать захочешь. Узнаешь — непременно полюбишь.
А полюбишь — в обиду не дашь. Уж так человек устроен — что любит, то и защищает». Первые охотничьи рассказы Сладкова были опубликованы в альманахе «Молодой Ленинград» и сразу обратили на себя внимание.
Вскоре за ними появился первый сборник писателя «Серебряный хвост» 1953. За ней последовали книги «Джейранчик» 1958 , «Волшебные пёрышки» 1959 «Планета чудес» 1962. В книге «Планета чудес» - много-много рассказов о чудесах природы — поющей улитке, птичьем молоке, цветах, растущих под землёй, человеке в брюхе кита: Сладков, Н.
Сладков, Н. Сладков; рис. Алексеева и Н.
Нередко в познавательных произведениях Сладкова появляются сказочные образы например, Лесовичка, с которым автор беседует под шапкой — невидимкой , временами они переосмысливаются в природоведческом ключе «лесной колобок» - ёж, «шапка — невидимка» - палатка, «скатерть — самобранка» - муравьиная тропа, «оборотень» - пенёк , соединяя в единое целое сказку природы и лесную быль: Сладков, Н. Капустиной; фото автора. Овчинникова и Т.
Ничего примечательного: размокшая от дождей земля, порыжелые стебли. Лёг тогда по-лисьему на живот: не увижу ли так чего? Вижу: много мышиных норок.
Слышу: в норках мыши пищат. Тогда вскочил я на ноги и давай лисий танец отплясывать! На месте подскакиваю, ногами топочу.
Тут как поскачут из-под земли перепуганные мыши-полёвки! Из стороны в сторону шарахаются, друг с другом сшибаются, пищат пронзительно... Эх, был бы я лисой, так...
Да что тут говорить: понял я, какую охоту испортил лисичке. Плясала - не баловала, мышей из их норок выгоняла... Оказывается, вон какие звериные штучки можно узнать в такую погоду: лисьи пляски!
В подводном лесу. Сборник рассказов — Сладков Н.И.
Чайки увидали—упали, заломив крылья. Стали хватать рыбок прямо на лету. Всё сразу стало обыкновенным. А я лежал у коряги и записывал то, что видел. Начал писать на красном листочке, а кончил на золотом. Надеваю тёплое бельё, тёплые брюки и тёплую куртку.
Поверх всего—резиновый костюм. На лицо маску, на ноги ласты — и в воду. Вы купаетесь летом, а я купаюсь и поздней осенью. Смотрю, какая осень под водой. Холодно осенью в подводном лесу.
Бешеный ветер гонит поверху злые волны. А в глубине всё в движении. Ёрзают по дну утонувшие листья. Покачиваются обомшелые тростники. Над озером высокое синее небо.
На берегах берёзки — горящие свечи. Чёрные строгие ели. Трепетные красные осинки. Золотая осень. А в подводном лесу золотой осени не бывает.
Осень под водой всегда хмурая. Стынет от воды лицо. Не шуршат листья, не посвистывает ветер. Вокруг пустынно и глухо. Всё поблёкло и покрылось густым слоем мути.
Не играют быстрые блестящие рыбки. Рыбы опустились в тёмную глубину. Лягушки сбились в кучу и зарылись в густой ил. Одни зеленоглазые щуки быстро уходят, поднимая хвостами муть. А воду затянет лёд.
И под водой настанет долгая ночь — чёрная зима. Но больше всего хочется узнавать. Я опустил на дно ёлочки и укрепил их большими камнями. Под водорослями разложил большие раковины. На полочку сыпал пареное зерно и крупу, клал червяков и кузнечиков.
Это была кормовая полочка, совсем такая, как и для птиц. Начиналась возня, суматоха, догонялки и отнималки. Точь-в- точь как у птиц! Только не слышно было птичьего чириканья и писка. И не потому, что чириканья и писка не было: крику было даже больше, чем у птиц.
Но человеческое ухо так устроено, что не может слышать рыбьего голоса.
С другой стороны, я летом на севере должен быть, а я тут торчу! Голова кругом. И есть нечего... Куда весну подевала?
Весной я песни пою и танцы танцую. Самое развесёлое времечко! А летом только линять, перья терять. Что за чушь? А где они, если ты через весну перепрыгнула?
Ни малина, ни липа зацвести не успели, — стало быть, ни малины, ни мёда липового не будет! Поворачивайся хвостом — я его тебе сейчас выщиплю! Ух как рассердилась Сорока! Вильнула, подпрыгнула, на ёлку взлетела и крикнула: — Провалитесь вы вместе с летом! И провалилось нежданное лето.
И снова в лесу зима. Снова Свиристель рябину клюёт... Но терпят. Настоящую весну ждут. Дождь, слякоть, холод, прямо — бррр!..
В такую погоду добрый хозяин собаку из дому не выпустит. Решил и я свою не выпускать. Пусть дома сидит, греется. А сам взял ружьё, взял бинокль, оделся потеплее, надвинул на лоб капюшон — и пошёл. Любопытно всё-таки поглядеть, что в такую непогоду зверьё делает.
К утру станет видно: пришла настоящая зима! Лес утонул в дремучих сугробах. Под холодным сводом неба, покорно склонив тяжёлые головы, застыли скорбные белые деревья. Вместе со снегом налетели и набежали в лес диковинные невиданные существа. Они расселись по пням и сучкам, вскарабкались на ёлки и сосны странные белые фигурки, неподвижные, незнакомые, но на что-то очень похожие...
Его наблюдения за жизнью леса описаны в рассказах и несут одну мысль, любите природу!